"Все, что мы делаем, пропитано духом романтики и приключений"

Ксения Чилингарова о своем проекте Arctic Explorer

Когда платформа бренда строится на ценностях и наследии семьи, чувствуешь невероятную ответственность и волнение, ставя свое имя на новом продукте. Особенно если твой отец — Артур Николаевич Чилингаров, полярный исследователь, океанолог, политик, мировая величина во всем, за что брался в жизни. Где набираться смелости, как не сбиться с курса и почему на Северном полюсе невозможно побывать только один раз, рассказывает основатель бренда Arctic Explorer Ксения Чилингарова.

— Вам не было страшно ехать в настоящую экспедицию?

— Интересно, сегодня утром у меня как раз был разговор о страхах.

— И каков итог?

— Мы все заложники своих страхов, многие, даже самые отважные наши поступки продиктованы ими. То, чего человек больше всего боится, к нему, как правило, и прилипает, даже болезни.

Я не самый смелый человек на свете, но каждый день преодолеваю себя. Ко всем экспериментам я предпочитаю готовиться, как к настоящей экспедиции: тщательно продумать план, собрать снаряжение, проверить его готовность — и только после этого приступать к активным действиям.

— Почему вы приняли решение отправиться в экспедицию? Каково это было для девушки, которая не хотела даже водить машину и страдает аэрофобией?

— Повторю, человек я не очень смелый, поэтому этим своим поступком по-настоящему горжусь. Регулярно мой отец совершает экспедиции на Южный полюс, либо на Северный. В какой-то момент я поняла, что должна оказаться там рядом с ним. Конечно, папу пришлось долго уговаривать. Он всегда чувствует колоссальную ответственность за всех участников своих экспедиций, а тут — дочь! Не обращая внимания на его, как это сейчас называют, сексистские комментарии, что, мол, "женщинам на полюсе не место", добилась своего и присоединилась к очередной экспедиции на дрейфующую станцию "Борнео".

— Северный полюс — он действительно такой, как у Джека Лондона в его "Белом безмолвии": "...ничто не шелохнется, небо ярко... малейший шепот кажется святотатством"?

— До этой поездки я не понимала, что может тянуть на полюс обычных туристов, зачем они вообще туда едут. Когда мы прилетели, я испытала восторг: увидела этих самых настоящих бородатых полярников, их огромную собаку невероятной красоты, местный повар приготовил самый вкусный борщ из всех, что я когда-либо пробовала,— может быть, дело в талой воде, не знаю... После посещения станции мы долетели до географической точки Северного полюса. Полярный день, ослепительно ярко светит солнце — который час, понять невозможно, небо сливается с землей. Мне казалось, что я попала в фильм Кубрика.

Ветер удивительным образом стелется по снегу, перемещает его. Пространство оживает и подчиняет своему ритму. Белая тишина, эйфория, которая наполняет тебя, торосы вокруг, как живые фигуры,— и в этом белом движении хочется идти вперед и вперед и не останавливаться. Папа предупредил меня, что от вертолета лучше далеко не уходить, но поймала я себя уже на довольно приличном расстоянии. Усилием воли вернулась обратно к нашей группе. Полюс — он живой, неизведанный, все чувства людей обострены, характеры проявляются совершенно по-другому. Он меняет тебя, и это очень круто.

Большинство из тех, кто там побывал, туда возвращаются. И я вернусь, хотя сейчас по плану у меня Антарктида. Нельзя передать свои ощущения, это нужно прожить.

— Ксения, вы создали бренд Arctic Explorer, чтобы вдохнуть новую жизнь в полярное наследие Артура Николаевича. Удается сохранить свои высокие идеалы в ежедневных заботах о построении бизнеса?

— Безусловно, этот проект — дань уважения отцу. Мы прославляем не только его наследие, но и наследие огромного количества ученых, исследователей, посвятивших себя изучению Арктики и Антарктики.

Когда мы начинали работать над брендом, нам везде случайно встречались цитаты из "Двух капитанов", удивительное совпадение... Поэтому все, что мы делаем, пропитано этим духом романтики, приключений, восхищением мужчиной — героем. Любовь к науке, родине, природе, женщине — это в нашей ДНК.

— Артур Николаевич — один из четырех людей, удостоенных звания и Героя Советского Союза, и Героя Российской Федерации. А когда вы поняли, что ваш отец не просто известный, значительный человек, а настоящий герой?

— Благодаря маме в доме всегда был такой правильный, адекватный культ отца. Даже в своих детских играх я отводила себе роль принцессы, а отцу — не просто рыцаря или короля, а самого Бога Солнца, невероятно мощного, но теплого, заботливого.

Конечно, настоящее понимание пришло гораздо позже. Став взрослой, начала больше бояться за папу, и когда в 2007 году он погружался на дно Северного Ледовитого океана, я паниковала дома, восклицая: "Ну зачем ему опять все это нужно!"

Наверное, его героизм открылся мне полностью именно во время той нашей совместной экспедиции: сажать полярный самолет всегда нелегко, и нам тоже пришлось побороться с ветром при посадке. Я посмотрела в его глаза и увидела, что он за меня переживает, что он и сам умеет испытывать страх! Вот эта человечность, слабинка как раз открыли мне в нем реального живого героя, а не картинку.

А в 1985 году, когда отец возглавил экспедицию по спасению "Михаила Сомова", я была еще совсем маленькой и, конечно, ничего не помню.

— Фильм об этом подвиге ледокола "Владивосток" ("Ледокол" Николая Хомерики) как раз недавно вышел на экраны. Вам понравилось кино?

— Съемочная группа обращалась к отцу при подготовке фильма, в итоге герой, прототипом которого он стал, появляется только в конце на две минуты. Я понимаю, они сняли кино про другое — это их право. Мне, кстати, понравился фильм. Но, конечно, не хватило деталей именно о подвиге команды, например, рассказа о "ревущих сороковых" и "неистовых пятидесятых" , через которые отец прошел,— вот это как раз поступок героя, Индианы Джонса.

Папа принял это решение, чтобы сократить путь спасательного ледокола до "Сомова", а такие штормы пройти практически невозможно. Чтобы не выброситься за борт от качки, люди задраивают себя в каютах, потому что можно сойти с ума.

Кстати, ледокол стал нашим логотипом — такая неслучайная случайность. Это могучее, но мирное судно, которое прокладывает путь остальным. Очень символично для нас.

— Как ваш "ледокол" идет сквозь льды русского бизнеса?

— Если бы не мой партнер Анатолий Цоир, я бы не справилась. Многие относились к нашей идее скептически, моя семья в том числе.

Производство и бизнес-процессы "фашн" (как в шутку называет ее мой партнер) индустрии в России мы постигали с азов, во всем разбирались сами — пошив, логистика,— поэтому своим сотрудникам все объясняли лично.

В нашей индустрии много талантливых людей, у которых есть чему поучиться, за три года работы мы наладили производство, отработали модели, разнообразили ассортимент, выстроили логистику и дистрибуцию и существенно увеличили свой оборот.

— Откуда такие внушительные результаты?

--Терпение и труд все перетрут, мы заполнили по сути пустующую нишу, наша страна не была представлена зимним брендом ни на внешнем, ни на внутреннем рынке. Но и удача, конечно. Начинали сотрудничество и доверяли нам совсем не те люди и партнеры, от которых я этого ожидала.

Когда у нас была всего лишь одна жилетка, причем мужская, я появилась в ней на светском мероприятии. Меня заметил мой знакомый из представительства BMW в России, я рассказала ему о нашем бренде, его ценностях. Оказалось, они давно искали именно такого партнера, и он тут же сделал заказ на 50 курток! Пришлось срочно исполнять (смеется).

— Справились?

— Другого варианта не было (смеется). И после этого все закрутилось: люди стали заказывать наши куртки, писать положительные отзывы у нас на сайте. Я невероятно благодарна Федору Сергеевичу Бондарчуку, который одним из первых оценил нас, стал нашим клиентом, за ним потянулись многие игроки киноиндустрии. Резо (Гигинеишвили) взял нашу куртку в кадр — когда на премьере фильма я поняла, что мой пуховик "снялся" в кино, вскрикнула от радости и неожиданности на весь зал!

Сейчас мы работаем с множеством больших корпоративных клиентов, у нас появился новый большой партнер — крупнейший дистрибутор товаров роскоши Mercury. Совсем скоро я лечу в Италию подписывать договор с крупным итальянским шоу-румом, который сотрудничает с различными известными европейскими брендами. Они сами на нас вышли, и нам удалось достаточно быстро заключить партнерство.

— Артур Николаевич оценил достигнутые результаты?

— Да, и даже стал нашим вирусным маркетологом (смеется). Регулярно заказывает наши куртки в качестве подарков своим друзьям, многие из которых бизнесмены, ученые и политики, известные во всем мире, например, президент Исландии. И они потом к нам часто возвращаются как клиенты. Мы активно работаем не только над полярной линейкой, недавно у нас появилась городская коллекция одежды.

— Если вспомнить обо всех экспедициях и проектах вашего отца, становится понятно, что в его героизме есть огромная доля авантюризма, хулиганства какого-то. Как такому человеку приходилось в политике?

— Про хулиганство это, пожалуй, правда (смеется). В хорошем смысле.

Когда в нашей стране случилось это безвременье, заниматься просто научной деятельностью было тяжело. Отцу нужно было сделать выбор: его звали и "Гринпис", и другие международные организации, мы могли оказаться в любой точке мира.

Но папа патриот, возможно, немного наивный, да простит он меня за это определение. Человек еще того времени, он очень искренне ко всему относится, и благодаря тому, что он блестящий коммуникатор, ему удалось многим помочь: в науке, на Севере, в законотворческой работе.

— В одном из документальных фильмов о спасении "Сомова", говоря о трудностях хождения во льдах, капитан одного из кораблей сказал, что в "Антарктиде вообще прямая дорога — не самая короткая". И, конечно, притча о Сталкере встала перед глазами. Артур Николаевич провел столько времени в экспедициях в свою северную "зону", он вообще религиозный человек? Какую философию он передал вам?

— Папа и его мама — блокадники. Выжить в Ленинграде им помогла сестра его матери, тетка Ксения, которую он всю жизнь называл мамой, а я бабушкой, в ее честь меня и назвали. Она управляла зенитной установкой, дошла до Берлина, в общем, женщина боевая. Но в роду были и священники, поэтому с ее легкой руки и папу окрестили сразу после рождения, в 1939 году, и меня в 1982-м, заправив рясу в джинсы, окрестил наш родственник-батюшка.

Папа никогда не был воцерковленным человеком, но он чувствует присутствие Бога в своей жизни, это точно. В таких экстремальных ситуациях, в которых побывал мой отец, даже атеисты чувствуют, что есть что-то, что хранит их, это признают и врачи, и ученые. Без веры тяжело. В нашей семье верят в ангела-хранителя.

— К вопросу о героических женщинах — на "Сомове" ни одна из девяти (в отличие от многих мужчин в команде) не воспользовалась возможностью покинуть корабль, когда людей забирал последний вертолет, предлагая остаться только добровольцам, которые должны были вернуть корабль в порт. Вы собирались писать о женщинах — женах полярников, без которых не было бы героических подвигов их мужей.

— Проект жив, идея существует. Я в процессе сбора материала. Очень хочу его осуществить. И ведь были не только жены, но и женщины-исследователи.

На примере своей мамы я поняла, что это отдельный героизм — много лет жить с осознанием того, что каждый звонок, каждый гость может принести тревожную весть, ни разу не показать этого страха детям, не упрекнуть мужа... Быть поддержкой и опорой — без такого тыла отец не добился бы всего того, что ему удалось. Большое счастье, что я появилась именно в такой семье и смогла научиться этому искусству безграничной любви, принятия и заботы у своих родителей. "Мы дарим тепло" — слоган нашего бренда. И это действительно так, поэтому у нас все получается.